Література і театр

Баласогло Александр Пантелеймонович (Пантелеевич) (1813-1893)

Поэт, публицист, грамматик.

Родился в Херсоне, в семье обрусевшего грека, морского офицера, с 1849 года - генерал-майора, а затем и полного генерала. В 13 лет был зачислен гардемарином в Черноморский флот, участвовал в войне с Турцией (1828-1829). Шесть лет находился в Балтийском флоте. В 1835 году вышел в отставку. Служил чиновником в Министерстве народного просвещения, комитете иностранной цензуры, архивариусом в Министерстве иностранных дел.

Еще в конце 1834 года мичман Баласогло вольнослушателем стал посещать лекции в Петербургском университете. Изучал русскую словесность, восточные языки. Увлекается идеями шеллингианства. Рано начинает писать стихи, подражая поэтам-"любомудрам", прежде всего Д.В.Веневитинову.

В 1838 году публикует вместе со своим другом молодым архитектором и поэтом П.П.Норевым совместный поэтический сборник "Стихотворения" - под общим авторским псевдонимом "Веронов". В 1840-1843 годах трудится над изданием энциклопедического типа под названием "Памятник искусств и вспомогательных знаний".

В 1847 году тоже в Петербурге выходит книжка Баласогло, посвященная одной букве и озаглавленная "Буква ѣ. Руководство к употреблению" - о ее происхождении в былые времена и о ее написании  в нынешние. Книга вышла под псевдонимом А.Белосоколов - переделка греческой фамилии автора на русский лад.

Круг знакомств и логика собственных убеждений привели Баласогло в кружок М.П.Петрашевского, поклонника Сен-Симона, руководителя русских социалистов-утопистов.

23 апреля Баласогло был арестован и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Четверо суток на 22-х листах писал он свою "Исповедь", ничего не скрывая, но ни в чем и не раскаиваясь. Как не знавший о планах создания тайной типографии, Баласогло был освобожден из-под ареста и в ноябре 1849 года выслан в Карелию.

Служит в Олонецком губернском правлении. Здесь с Баласогло происходит тяжелое нервное потрясение, срыв. Он всерьез уверяет окружающих, что шеф жандармов граф А.Ф.Орлов и управляющий III отделением генерал-лейтенант Л.В.Дубельт - изменники императора. В результате   Баласогло оказывается в лечебнице для душевнобольных - больнице Всех Скорбящих, а спустя три месяца - снова в Петропавловской крепости.

После настойчивых просьб отца в октябре 1851 года было получено разрешение императора Николая I отпустить Баласогло на жительство в Николаев - к его родителям. И в ноябре надворный советник прибывает в город,

Николаев встретил его неприветливо. Из-за репутации политического ссыльного и сумасшедшего он не мог найти себе работу. В пенсии ему отказали. В письме в Москву от 5 апреля 1852 года к своему давнему другу скульптору Николаю Рамазанову Баласогло пишет: "Я здесь, в Николаеве, в самом стесненном положении... по невыносимому безденежью и безодежью... В этой пытке, где я лишен даже будничного времяпрепровождения с немногими истинно образованными и благородными людьми, какие здесь есть, я дохожу до совершенного изнеможения и телом и духомне знаю, за что мне ухватиться, чтобы добыть себе хоть грош, да свой!"

В другом письме, теперь уже к Н.Н.Тютчеву, члену литературного фонда, он называет себя литератором, "занесенным бурями на самое дно и привязь глубочайшей провинции".

Только в 1857 году с Баласогло был, наконец, снят полицейский надзор. Ему было разрешено преподавать историю и географию в Штурманской роте. Но положение оставалось тяжелым. Собственная жена Мария Кирилловна, женщина, как говорится, готовая на все, пишет донос в Третье отделение, будто бы Баласогло "не перестает проповедовать свои противозаконные идеи". И дальше: "Здешний губернатор молодой человек... Мой муж знал его ребенком, и поэтому, может быть, из деликатности он не делает ему никаких замечаний или потому, что не желает выслушивать его дерзких возражений".

Донос, однако, остался без последствий. В рапорте военному губернатору контр-адмиралу Г.И.Бутакову управляющий Штурманской ротой генерал-майор М.П.Манганари писал, что Баласогло "преподает историю, в которой имеет очень хорошие познания... В распространении же вредных идей не замечен".

В начале 70-х годов Баласогло начинает получать, наконец, довольно ничтожную пенсию - 85 рублей в год. Но к этому времени он уже не преподавал. Здоровье его окончательно расстроилось.

А в 1875 году в Николаеве выходит из печати его небольшая книжечка под названием "Обломки". С подзаголовком: "Черновые записи морского содержания (1817-1867), собрание мыслей, мнений и сочинений бывшего флотского офицера. Первый ряд литературных трудов А.Белосоколова. Морская литература и литература морского края". Брошюра в 25 страниц, "собрание мыслей и мнений", увы, туманных, сбивчивых - плод старческих поучений представителя века минувшего веку нынешнему. Утверждалось, что это только вступление, а дальше последуют и другие рассуждения, которых-де много накопилось за столько лет. Но, похоже, что для этого этих 25 страниц оказалось предостаточно.

 В середине XX столетия старожилы Николаева рассказывали, как в конце прошлого века (в 80-е - 90-е годы) по городу бродил какой-то странный старик в старой шинели морского офицера. Говорили, будто это сумасшедший писатель.

Непонятый, забытый еще при жизни, А.П.Баласогло скончался на восьмидесятом году жизни. Газета "Южанин" от 21 января 1893 года сообщала: "Жена и дочь надворного советника Александра Пантелеймоновича Баласогло с душевным прискорбием извещают о кончине его, постигшей 18 января 1893 года. Вынос тела покойного будет из Морского госпиталя 21 января в 12 часов дня"

Могила, как водится, не сохранилась.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.53-55.

В ногу со временем

Крымская война, вступление на престол нового императора Александра II и последовавшие за этим экономические и социальные реформы стимулировали и культурное движение, в том числе в Николаевском регионе. Литература все больше и больше сближается с жизнью, ставит и обсуждает общественные вопросы. Начинают выходить газеты, на страницах которых появляются зарисовки, стихи, очерки, рассказы, фрагменты из произведений объемных жанров. Печатаются библиографические обзоры, рецензии на литературные произведения. Именно здесь, в редакциях газет, сосредоточиваются местные литературные силы, начинает биться пульс литературной жизни.

 Николаевская пресса исследована пока явно недостаточно. Нам сейчас даже не известны имена многих журналистов, которые выступали под псевдонимами. За давностью времени забылось, затерялось и многое другое.

 Но общая картина литературной жизни Николаева известна. Скажем, в тех же газетах более или менее регулярно печатали свои очерки и рассказы сотрудники газет: Л.Г.Гельман (Жданов) – в “Николаевском вестнике”, газете, которая, впрочем, в отличие от других газет, совсем не жаловала литературные темы; А.Л.Гранкин (Гама, Dixi), Я.А.Гурович (Веди-Добро), Я.Л.Розенфельд (Роланд?) – в “Южанине”; А.Л.Гранкин, А.Нулин, К-тов - в “Южной России”; Д.Н.Тигер (Доль), В.Л.Нежданов, Евг. Ильин – в “Трудовой газете”; М.М.Чухнин (Ратмир, М.Верин), М.Любимов, А.Ардов – в “Николаевской газете” и другие.

 Со своими стихами, в том числе фельетонного характера, выступали: В.В.Котовский – в “Южанине”; А.Г-н – в “Южной России”, П.Л.Орешников (Павел Ор.), Александр Беллинг (Дз.?), Д.Н.Тигер (Доль) – в “Трудовой газете”; М.М.Чухнин, С.Афанасьев, Беда-Проповедник, Баян, Ге-Гамон, Иероним Бланк, Жан-Жак – в “Николаевской газете” и другие.

 Статьи литературно-критического характера публиковали: А.Нулин – в “Южанине”; П.Ю. и Роз.Г-на – в “Южной России”; А.Ардов, Ф.П.Шипулинский (С.Нагаль), Лилиан Бэр, Ив. Накатов, Ближний, А.М.Иерусалимский (А.Южанин), С.Н. – в “Николаевском курьере”; П.Л.Орешников (Павел Ор.), В.Л.Нежданов – в “Трудовой газете”; М.Любимов, М.М.Дмитриев, С.О-в, С.А., С.П-о, И.И.Пославский (А.Инд), Н.Н.Никольский (Фланер?), Артемьев – в “Николаевской газете” и другие.      

                Из числа других хотелось бы выделить Л.П.Радина (псевдоним Яков Пасынков), напечатавшего в “Южной России” обстоятельную статью “Памяти Писарева”; Ф.Я.Кона (псевдоним Панглос), помещавшего в 1904-1905 годах свои фельетоны в той же “Южной России”. Жил в Николаеве и участвовал в редактировании “Южной России” (1905), печатал здесь свои статьи-очерки народник Н.А.Виташевский.

 Предстоит еще выяснить, кто такой Л., автор напечатанного в “Южной России” от 25 мая 1904 года фельетона, озаглавленного “Партийность и непартийность” и направленного против так называемой непартийности как источника “рабства духа”. Этому же Л. принадлежит ряд других статей, в частности, “Доля ты русская, долюшка женская!” и “По ту сторону добра и зла”. В последней объектом резкой критики является А.В.Луначарский.

 Печатали газеты и переводы небольших беллетристических произведений иностранных писателей – исключительно на любовные темы, с захватывающим и, как правило, трагедийным финалом. Изредка появлялись и литературно-критические статьи зарубежных авторов.

 Нельзя не сказать и о других факторах, составных частях литературной жизни Николаевщины. Далеко не часто, но в Николаеве проходили встречи самих писателей с их читателями. Так, 18 октября 1907 года в помещении “Просвиты” украинский писатель Иван Воля выступил с рефератом “Індивідуальні риси української культури”. Через год, 15 августа 1908 года, на студенческом вечере выступил прозаик и драматург, уроженец Одессы, автор произведений из жизни еврейской бедноты С.С.Юшкевич. 15 ноября 1908 года в зале Городского собрания на музыкально-вокально-литературном вечере свои стихи читал известный еврейский поэт Х.Н.Бялик. 28 ноября 1909 года на таком же вечере выступил русский поэт С.Г.Фруг. И еще через несколько лет опять-таки на вечере в зале Городского собрания 27 декабря 1914 года познакомил слушателей со своими стихами николаевский журналист и поэт П.Л.Орешников.

 1914 год был вообще весьма “урожайным” на поэтов. 24 января 1914 года в театре Шеффера состоялся вечер поэтов-футуристов В.В.Маяковского, В.В.Каменского и Д.Д.Бурлюка, а 23 февраля того же года в этом же театре выступал Федор Сологуб. Но об этом вечере речь еще будет впереди.

 Наконец, весьма примечательной страницей, повествующей не только о литературной, но и общественной жизни Николаева, является история выступлений в городе критиков литературы и публицистов. Разумеется, сохранились сведения далеко не о всех выступлениях. Но общая тенденция просматривается.

 Современность диктовала темы, и само их перечисление позволяет почувствовать, представить проблемы, волновавшие тогдашнюю аудиторию. Прибывший в город известный публицист и педагог И.М.Радецкий прочел в конце 1907 – начале 1908 года в зале Технического общества серию лекций на общественно-литературные темы и среди них “О декадентстве в литературе”, “Л.Андреев и его произведения”. Не менее обширный цикл лекций предложил своим слушателям педагог и методист Ц.П.Балталон, и в числе избранных им тем значились: “Эстетические чувства” и “Творчество А.П.Чехова”. Правда, как считает Ив. Накатов, рецензент “Николаевского курьера” от 21 октября 1908 года, последняя лекция цели не достигла, ибо по мнению лектора, “Чехов – неглубокий и неумный художник”.

 Петр Пильский, одесский журналист и литературный критик, 15 марта 1908 года в театре Шеффера прочел лекцию “Л.Андреев и его творчество”. 20 и 21 марта в зале Городского собрания состоялись еще две его лекции: “Проблема пола и молодая русская литература”, “Леонид Андреев и трагизм жизни”. Отзывы того же рецензента “Николаевского курьера” – весьма доброжелательные, сочувственные. Наконец, 14 февраля 1914 года Петр Пильский прочел в недавно открытом Большом кинотеатре Иловайского (угол Соборной и Спасской) лекцию под названием “Вечер трагической красоты”.

 18 февраля 1909 года в зале Городского собрания писатель и публицист И.П.Белоконский в пользу местной Общественной библиотеки выступил с лекцией “О новейшей русской литературе”, а 10 марта того же года уроженец Вознесенска А.С.Бродский, избравший себе псевдоним по названию родного города, критик, драматург, переводчик, в зале Городского собрания выступил, вместе с артисткой В.Л.Юрьевой, с иллюстрированной лекцией на тему: “Поэты, влюбленные в прозу”. Спустя год, 21 марта 1910 года, он же в театре Шеффера читает лекцию “Искусство жизни”.

 Критик и публицист, сотрудник журнала “Современный мир” В.Л.Львов-Рогачевский в зале Городского собрания 2 декабря 1910 года прочел лекцию “Три поэта: поэт-гражданин, певец-чаровник, поэт-обличитель” (Н.Некрасов, К.Бальмонт, Э.Верхарн), а через три дня, 5 декабря, состоялась его другая лекция, прямо-таки нынешнего времени, - “Горький против Горького”.

 Не осталось без внимания и творчество Л.Н.Толстого, столь популярное у николаевских читателей. По приглашению Общественной библиотеки известный литературовед и литературный критик Ю.И.Айхенвальд 7 сентября читает лекцию “Толстой как художник”.

 Та же Общественная библиотека пригласила М.А.Каллаша прочитать лекцию “Обломов и Штольц в современной русской действительности”. Материалы свидетельствуют, что 9 ноября 1912 года лекцию слушали 393 человека и библиотека понесла убыток – 25 рублей 40 копеек.

 Посетил Николаев известный писатель-народник, соратник В.Г.Короленко, этнограф, фольклорист В.Г.Тан-Богораз, прочитавший 3 декабря 1913 года в зале Городского собрания лекцию “Жажда бессмертия. (Ценность жизни)”.

 На этом, разумеется, не исчерпываются факты литературной жизни Николаевщины второй половины ХIХ – начала ХХ столетия. Есть и другие. Известно, например, что учитель словесности в Николаевском реальном училище Д.М.Плетнев организовал в 1883-1884 годах выпуск неофициального журнала “Литературно-иллюстрированный сборник”. Учительница Николаевского городского начального училища им. Н.В.Гоголя Е.Ф.Овденко опубликовала в 1914 году книжку “Рассказы учительницы”. Николаевцы М.Г.Айзенштадт и М.И.Дайхес являются авторами-составителями вышедшей в 1914 году на русском языке хрестоматии для еврейских детей “Нашим детям”.

 Лекции на литературные и публицистические темы читали не только приезжие знаменитости, но и местные интеллигенты. Скажем, инспектор народных училищ К.А.Пятницкий 20 февраля 1904 года прочел в Биржевом зале лекцию о русской литературе. Публика же попроще довольствовалась соответствующей духовной пищей. Так, в “Николаевской газете” от 16 ноября 1913 года в разделе “Местная жизнь” читаем сообщение: “Завтра в здании “Эшопфы” состоится бесплатное чтение для народа с теневыми картинами. Г.Касимов прочтет “Муму” Тургенева”.

 В последнем случае организатором этого литературного собрания выступил специально созданный Комитет народных чтений.

 Можно, конечно, и не все известные факты приводить, а придерживаться, так сказать, определенной “концепции”. Но для нас основным руководящим началом остается принцип объективности.

Историю литературы, как и историю культуры, нельзя отделить от истории страны, самого народа, его просвещенности, образованности и еще от многих факторов, одно перечисление которых заняло бы довольно много времени. Но создается литература прежде всего отдельными личностями, наделенными талантом, волей и целеустремленностью.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.49-52.

Аксаков Иван Сергеевич (1823-1886)

Публицист и поэт, журналист и издатель.

 Сын С.Т.Аксакова – автора дилогии “Семейная хроника” и “Детские годы Багрова-внука”, брат К.С.Аксакова – поэта, литературного критика и филолога. И.С.Аксаков – теоретик славянофильства.

 После окончания училища правоведения в 1842 году И.С.Аксаков служит в департаментах Московского сената, а с 1848 года и до конца 1852 года, когда выходит в отставку, - чиновником особых поручений в Министерстве внутренних дел.

 Служебные дела требовали разъездов, командировок. И, находясь в разлуке с родными, И.С.Аксаков, как примерный сын, регулярно, через каждые три дня посылает Сергею Тимофеевичу и Ольге Семеновне обширные письма, в которых повествует о том, какие места он посещал, что видел, с кем беседовал, о чем размышлял…

 Не оставляет привычку писать письма-очерки И.С.Аксаков и после выхода в отставку, вплоть до 1856 года. Изданные позднее, они составили целую книгу, озаглавленную “Письма из провинции. 1844-1856 годы”. Написанные человеком наблюдательным, владеющим слогом, они являются по своей сути своеобразным литературным памятником эпохи – так, как она воспринималась глазами славянофила.

 В 1848 году по дороге в Бессарабию, куда он был направлен для изучения деятельности раскольничьих сект, И.С.Аксаков впервые увидел Николаев. В письме от 10 ноября 1848 года (из Одессы) он вспоминает: “В Николаев прискакал я ночью. Этот городок важный для здешнего края; в нем живут адмирал и штаб всего Черноморского флота. Если не ошибаюсь, так тут впадает Ингул в залив Буга, через который я переехал ночью при сильном ветре, на пароме с парусами. Меня перевезли только потому, что я ехал по казенной надобности; расстояние – с лишком верста, но по случаю ветра – гораздо больше. Ехать очень долго (два часа)… Звезды так ярко и отчетливо сияли на темно-голубом небе, как я никогда не видывал…”.

 Во второй раз И.С.Аксаков оказался в Николаеве летом 1856 года. Перед этим он в качестве добровольца в составе Серпуховской дружины Московского ополчения проследовал до Одессы и далее в Бессарабию. Принять участие в Крымской войне дружина успела.

 Главная квартира главнокомандующего Крымской армией и военными и морскими силами генерал-адъютанта А.Н.Лидерса находилась в Николаеве. Сюда же была направлена часть дружины Московского ополчения. Здесь же находился и И.С.Аксаков, прикомандированный к комиссии князя В.И.Васильчикова (в 1853-1856 годах – начальника штаба Севастопольского гарнизона) по расследованию беспорядков в заготовке продовольствия во время Крымской войны, а также в содержании военных госпиталей в южном крае.

 О самом Николаеве в корреспонденциях И.С.Аксакова из этого города говорится не так уж много.

 “Чего тут нет! – пишет он в письме от 23 июля 1856 года, - и канатный, и литейный, и машинный заводы; гравировальня, и типография, и школы… Видел я библиотеку Севастопольскую, т.е. книги: их было до 40 тысяч томов, почти все вывезено…”.

 Далее Аксаков сообщает: “Наконец, на этой неделе удалось мне устроить два вечера сразу, посвященные Севастополю. Один моряк князь Ухтомский читал Записки, веденные им во время осады, другие моряки (всего человека два)… должны были поправлять и пополнять эти Записки. Но все это ни к чему не привело. Журнал Ухтомского довольно плох и посвящен более изложению его впечатлений и мечтаний, полон литературных претензий… Слушатели, предъявляя замечания, начинали спорить между собою или рассказывают случаи слишком частные, потому что были мелкими орудиями, исполнителями. К тому же останавливать каждый раз рассразчика, чтоб записывать его рассказ, невозможно; и то насилу зазовешь на такое дело, когда музыка играет на бульваре. Из всех разговоров и расспросов оказывается, что морское ведомство постоянно ссорилось с сухопутным, и оба несправедливы в суждениях друг о друге… На один из вечеров пришел кн. Васильчиков и рассказал много интересного”.

 Следует отметить, что, вероятнее всего, это было первое в Николаеве собрание с обсуждением проблем исторического, а также и краеведческого характера, от которого берут свое начало последующие исторические общества.

 Осмотрев адмиралтейство, депо, разные другие морские заведения, Аксаков заключает: “Все это в обширных размерах, устроено прекрасно, все средства для содержания и постоянного сооружения флота имеются, только флота нет, и человека нет, который бы так разумел и любил это дело, как Лазарев, Корнилов, Нахимов”.

 Вот, пожалуй, и все, что он пишет о городе. Казалось бы, странно, что писатель, от внимания которого обычно не ускользало ничего, ни одна мельчайшая деталь, увиденная мимоходом, прожив полгода в Николаеве (с небольшими перерывами на командировки в Одессу, Екатеринослав и Симферополь), больше ничего не заметил в этом многострадальном городе, усталом от войны, наголодавшемся, нахолодавшемся, измученном постоями, видом крови, смертей, раненых, которых надо было принять, разместить, накормить, поддержать.

 Но на это есть свои причины: тяжелая война только что закончилась и теперь важно было дать ей оценку, определить, кто же защищал Родину, а кто способствовал ее поражению.

 По мнению автора “Писем”, репутации многих “героев”, созданных в Петербурге, фальшивы. Истинно высок только “нижний чин”; храбрость же многих офицеров не имеет нравственного достоинства. Постоянное превознесение сверх меры черноморцев чрезвычайно обижало и раздражало армию, гибнущую тысячами на бастионах. Морское ведомство постоянно ссорилось с сухопутным, главная квартира ссорилась с гарнизоном – мелкая вражда и личности во многом мешали делу.

 Одну из главных причин поражения в Крымской войне Аксаков видит в лихоимствах и злоупотреблениях. Так, например, отпускались огромные суммы для снабжения войск топливом. Деньги эти чиновники делили с командирами, одновременно разрешая солдатам по праву войны добывать топливо, где хотят. Поэтому солдаты ломали и жгли все, что способно было гореть, рубили сады, леса и рощи. Так же было и с сеном и с другими запасами. “Волосы дыбом становятся, когда вспомнишь, до какого цинизма доходила страсть к приобретению, к набиванию кармана в то время, когда люди гибли тысячами… Понятно, что нельзя было и ожидать другого результата войны, кроме позора”, - с горечью заключает публицист.

 Его не удовлетворяет работа комиссии, вернее, ее результат. Хотя присутственные места завалены делами, озаглавленными: о грабежах, произведенных казаками или уланами, о разорениях, причиненных войсками, и так далее, - “по всем этим делам результатов никаких: войска ушли, офицеры разъехались по России, да и уличить их невозможно: кто свидетели? – сами обиженные и разоренные…”

 Вот какие мысли занимали автора писем из Николаева 28 ноября 1856 года И.С.Аксаков покинул город.

Скончался он внезапно, от разрыва сердца.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.45-48.

Смирнова-Россет Александра Осиповна (1809-1882)

Писательница-мемуаристка.

 Родилась в Одессе. Отец Осип Иванович Россети (1760-1813) занимал должность инспектора Одесского карантина и принадлежал к числу приближенных герцога Эммануила Ришелье. Мать Надежда Ивановна (1790-1825), урожденная Лорер.

 После второго замужества ее матери, ставшей женой И.К.Арнольди, начальника артиллерии 5-го резервного корпуса (13), с 1813 по 1820 год Александра воспитывалась у бабушки Екатерины Евсеевны Лорер, урожденной княжны Цициановой, в деревушке Водяная (старое название Громоклея). Часто и подолгу бывали здесь и братья ее – Александр-Карл, Аркадий, Иосиф и Клементий.

 Десяти лет рассталась она с этим краем, но страстно полюбила его на всю жизнь. По свидетельству литературоведа В.И.Шенрока, уже на склоне лет Александра Осиповна вспоминала: “Я родилась в Малороссии (14), воспитывалась на галушках и варениках, и как мне ни мила Россия, я все же не могу забыть ни степей, ни тех звездных ночей, ни крика перепелов, ни журавлей на крышах, ни песен малороссийских”.

 А.О.Смирнова-Россет хорошо знала украинский язык и любила петь украинские песни. На всю жизнь она сохранила трепетную любовь к деревушке и оставила теплые и весьма интересные воспоминания о ней. На страницах ее воспоминаний Громоклея встречается десятки раз. В мельчайших подробностях мемуаристка воспроизводит быт в бабушкином доме, атмосферу и обычаи в украинской деревне.

 В 1826 году, после окончания Петербургского Екатерининского института, Александра Россет становится фрейлиной при императорском дворе. Но положение не меняет ее характера. Острый проницательный ум, тонкий юмор, образованность, широкий культурный кругозор сочетаются в ней с уважением и пристальным вниманием к собеседнику. Она удивительно располагала к себе. Это была одна из немногих, если не единственная женщина, которая была лично знакома чуть ли не со всем цветом русской культуры – от И.А.Крылова до Льва Толстого. В числе ее друзей или близких знакомых были Н.М.Карамзин и В.А.Жуковский, А.С.Пушкин и М.Ю.Лермонтов, Н.В.Гоголь и И.С.Тургенев, А.А.Иванов и М.С.Щепкин, В.Г.Белинский, А.И.Тургенев, П.А.Вяземский, В.Ф.Одоевский, братья И.С. и К.С. Аксаковы, Ю.Ф.Самарин, А.С.Хомяков, Ф.И.Тютчев, Я.П.Полонский и многие другие. Ей посвящали стихи А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, П.А.Вяземский, В.А.Жуковский, А.С.Хомяков, И.П.Мятлев, В.И.Туманский, Е.П.Ростопчина и другие.

 Богатая впечатлениями жизнь дала А.О.Смирновой-Россет обильный материал для ее мемуаров. Помимо своего значения как богатейшего источника сведений о ее замечательных современниках, их портретах, ценных исторических деталей, - это литературный памятник своего времени.

 Правда, к публикациям “Записок” Смирновой следует относиться с осторожностью. Дело в том, что “Записки”, напечатанные в журнале “Северный вестник” (1893-1895 годы, отд. изд. 1895-1897 годов), как выяснилось позднее, составлены дочерью мемуаристки Ольгой Николаевной и являются откровенной фальсификацией. Не является достоверным и текст мемуаров Смирновой, изданный Л.В.Крестовой в 1931 году. В подлинном же виде мемуарное наследие А.О.Смирновой-Россет, каким оно вышло из-под ее пера, издано в Москве в 1989 году издательством “Наука” в серии “Литературные памятники”.

 Умерла А.О.Смирнова-Россет в Париже. Похоронена в Москве, в Донском монастыре.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.44-45.

Белинский Виссарион Григорьевич (1811-1848)

На юге Белинский оказался по причине самой распространенной среди значительной части беднейших русских интеллигентов болезни – чахотки. Ради избавления от этого изнуряющего его организм недуга он принимает предложение великого актера М.С.Щепкина сопровождать его во время гастрольной поездки по южным городам России. Предполагалось, что Белинский едет “не только за здоровьем, но и жизнью” – южный климат, фрукты, купание в море, лечение у докторов – помогут ему побороть болезнь.

 Поездка продолжалась с мая по октябрь 1846 года. Щепкин выступал в городах: Калуге, Харькове, Одессе, Николаеве, Херсоне, Симферополе и Севастополе. Находясь в Одессе, Щепкин заключил контракт с антрепренером (то есть составителем труппы) Жураховским о гастролях в пяти южных городах. В Николаеве труппа находилась с 13 июля по 1 августа. Спектакли шли в театре И.В.Миллера (угол Московской и Никольской улиц). Играли “Ревизора” Н.В.Гоголя, “Трактирщицу” Карло Гольдони и еще несколько пьес, большей частью сугубо развлекательного характера и невысокого качества. Сохранилось 15 писем, написанных Белинским во время поездки. Три из них посланы из Николаева.

 Николаев оказался городом, в котором у Белинского со Щепкиным не нашлось ни одного знакомого. “Город этот флотский, - пишет Белинский 17 июля своей жене М.В.Соколовой, - и набит матросами и их офицерами. Спектакли идут плоховато”. И далее: “Актеры – ничуть не лучше твоих чухонских кухарок. Ужас!”

 О том, что труппа, набранная Жураховским, не профессиональна, Белинский пишет и в другом письме от 30 июля, адресованном сыну Щепкина Николаю. “В Николаеве, - пишет критик, - такая труппа, какой подобной нет нигде под луной, а если есть, так, может быть, на луне, где, как известно, вовсе нет людей и, стало быть, никто не знает грамоте. Эти чучела никогда не знают ролей и этим сбивают М(ихаила) С(еменовича) с толку, путают, перевирая свои фразы и говоря его фразы. Это его бесит, мучит, терзает”.

 Со знакомыми, правда, обошлось. Прошло немного времени, и Белинский и Щепкин были приглашены в дом Мориса Борисовича Берха (1776-1860), семидесятилетнего генерал-лейтенанта, управляющего гидрографическим отделением штаба Черноморского флота. “Что за чудесный старик!” – восклицает Белинский в своем письме от 17-23 июля, рассказывая о посещении Берха.

 Знакомится Белинский и с зятем Берха (Берга), офицером. Вероятно, с рекомендацией последнего в Петербург на квартиру Белинского, в последний год его жизни, явится родственник М.Б.Берха Александр Маврикиевич Берх (1830-1909), в то время воспитанник Главного инженерного училища. Позднее он напишет свои воспоминания “Из знакомства с Белинским”.

 А.М.Берх – военный инженер, строил укрепления в Очакове, Николаеве, участник обороны Севастополя. Инженер-полковник, а затем генерал-майор, в 70-х – 80-х годах являлся попечителем Николаевского реального училища. Был также гласным городской думы.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.41-42.

Каразин Василий Назарович (1773-1842)

 Украинский и русский ученый, просветитель, общественный деятель, публицист.

Родился в селе Кручик Харьковской губернии в дворянской семье. Отец – серб, мать – украинка. Учился в Петербургском горном корпусе. Служил в государственном архиве, министерстве народного просвещения. Создал специальный печатный орган министерства “Периодические сочинения об успехах народного просвещения”.

 По его инициативе был основан в 1805 году Харьковский университет – первый в Украине, и при нем типография, в которой осуществляли издание первых украинских журналов.

 В 1819-1820 годах Каразин – вице-президент Вольного общества любителей российской словесности, в 1820 году редактировал журнал “Соревнователь просвещения и благотворения”. В своих статьях анализировал состояние современной ему литературы, связывая ее задачи с проблемами развития науки и культуры (“О научных обществах и периодических произведениях в России”).

 Каразину принадлежит идея создания историко-литературного журнала для публикации исторических документов и литературных памятников, что было реализовано лишь с основанием “Русского архива” и “Киевской старины” и других. Вместе с Н.Костомаровым и И.Срезневским начал издавать “Молодик”, был составителем и одним из авторов его 3-го выпуска (очерк “Взгляд на украинскую старину”, 1842, и др.). Каразин – публикатор произведений Г.Сковороды и Н.Карамзина.

 Будучи ученым-энциклопедистом, выступил как первый украинский научный публицист.

 Не менее живо откликался Каразин и на вопросы общественной жизни. Он автор ряда проектов прогрессивного переустройства в России (об уничтожении крепостного права, переустройства государственного управления в России, об ограничении самовластья “непреложными законами” и другие). За вмешательство в большую политику В.Н.Каразин был подвергнут репрессиям и выслан в Украину.

 Однако общественно-политические воззрения Каразина были противоречивы. Выступая поборником общественной самодеятельности и просвещения, он в то же время не лишен был монархических иллюзий и выступал с политическими доносами, в том числе и на Пушкина как сочинителя эпиграмм на двуглавого орла.

 Последние дни Каразина связаны с Николаевом. В октябре 1842 года он приехал в Николаев к сыну Филадельфу, который служил здесь чиновником особых поручений при Главном командире Черноморского флота и портов. Затем направился для продолжения научных исследований в Крым, но в дороге заболел. Пришлось возвратиться в Николаев. Здесь 4(16) ноября 1842 года в доме генерала Н.М.Кумани (Бульварная, 4), где жил его сын, приходившийся зятем генералу, В.Н.Каразин скончался.

 Похоронен на местном кладбище в склепе, на обелиске которого перечислены основные факты его деятельности: “Виновник учреждения в России министерства народного просвещения, основатель Харьковского университета, учредитель и правитель филотехнического общества, помещик, поставивший первый крепостных людей на степень существ свободных… естествоиспытатель, подавший первый мысль о возможности сделать из метеорологии науку точную, полезную для людей, почетный член… различных ученых обществ, русских и иностранных”.

 Склеп этот неоднократно перестраивался. В первоначальном же виде он был сооружен не общественностью и даже не родственниками покойного. Газета “Южная Россия” в своем номере от 15 января 1904 года сообщала: “По Соборной улице, в доме № 60, проживает Евдокия Давидовна Соколова, служившая много лет назад нянькой в семействе В.Н.Каразина. В настоящее время Соколовой 105 лет… Будучи сильно привязана к семье своих бывших господ, Соколова по смерти В.Н.Каразина и его внука… соорудила над их могилами обширный мавзолей-часовню, истратив на это сооружение большую часть своих сбережений (свыше 1000 рублей). Далее газета отмечает, что нынешнее положение самой Соколовой весьма тяжелое. Ее содержит семейство ночного сторожа, получающего 12 рублей в месяц и вынужденного к тому же на эти деньги нанимать квартиру. Корреспондент обращается к Благотворительному обществу с просьбой устроить в приют доживающую свои последние дни старуху. Не откажут, вероятно, и добрые люди, пишет он, чтобы хотя несколько облегчить состояние Соколовой”.

 В 1905 году в Харькове перед университетом поставлен памятник его основателю. Автор памятника скульптор И.И.Андреолетти.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.39-41.

Вигель Филипп Филиппович (1786-1852)

 Литератор и мемуарист.  Сын пензенского губернатора. Детство провел в Киеве, а в начале 1798 года был перевезен в Москву. Выпускник французского пансиона, Вигель занимал в дальнейшем высокопоставленные должности в различных министерствах. По рекомендации Д.Н.Блудова поступает на службу к графу М.С.Воронцову. На юге в 1823-1826 годах служил в Бессарабии, с 1824 года – вице-губернатор. В 1826-1828 годах – градоначальник в Керчи. В обоих случаях был отозван на основании жалоб городских влиятельных, деловых людей. В 1840 году выходит в отставку в чине тайного советника (3-й класс) и занимается своим прошлым. Воспоминания Вигеля, человека наблюдательного и вместе с тем желчного, злоязычного, имеют ценность прежде всего в описании тех событий, деталей, свидетелем которых являлся он сам.

 В “Записках”, доведенных до 1828 года, есть страницы, посвященные Николаеву. Вигель и здесь остается верен себе. Чуть ли не единственное, что его заинтересовало, - это семейные дела А.С.Грейга. Мемуарист знакомит читателей с прошлым подруги адмирала, прежде “служанки в жидовской корчме”, рассказывает о первом замужестве бывшей Лейки, когда ее супругом стал капитан польских войск Кульчинский, а также о том, что адмирал и Юлия были тайно обвенчаны отцом Мартином, католическим капелланом Черноморского флота. Рассказывает также, что сама Юлия Михайловна “приезжим не показывалась, особенно пряталась от Воронцова и людей, его окружающих, только не по доброй воле, а по требованию Грейга”.

 Повествует Вигель и о вечере, о бале и маскараде, даваемом во дворце Алексеем Самуиловичем и Юлией Михайловной 28 января 1828 года. В данном случае, по его словам, им руководило “любопытство увидеть николаевское общество во всем его блеске”. “Мужчины, - пишет Вигель, - несколько пожилые и степенные, равно как и барыни их, сидели чинно в молчании; барышни же и офицеры плясали без памяти. Масок не было, а только две или три костюмированные кадрили. Женщины были все одеты очень хорошо и прилично по моде, и госпожа Юлия уверяла меня, что она всех выучила одеваться, а что до нее они казались уродами. Сама она, нарядившись будто магдебургской мещанкой, выступала сначала под покрывалом; вел ее под руку адъютант адмирала Вавилов, также одетый немецким ремесленником, который очень забавно передразнивал их и коверкал русский язык. На лице Грейга не было видно ни удовольствия, ни скуки, и он прехладнокровно расхаживал, мало с кем вступая в разговоры… Мне было довольно весело, - заключает рассказчик, - смотря на большую часть веселящихся, которые казались совершенно счастливыми”.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.38-39.

Жуковский василий Андреевич (1783-1852)

Посетил Николаев в 1837 году, вместе с наследником престола Великим князем Александром Николаевичем, будущим Александром II, наставником которого Жуковский стал еще в начале 1826 года.

Это было довольно продолжительное путешествие – со 2 мая по 17 декабря 1837 года, маршрут которого включал в себя города на Волге, Урале, а также Воронеж, Тулу, Москву, Харьков, Полтаву, Елисаветград, Кременчуг, Вознесенск, Одессу, Николаев и далее Крым, Екатеринослав, Киев, Полтаву, Харьков и, наконец, завершился в Петербурге.

Поездка носила пропагандистский характер и широко освещалась в русской печати.

В пути Жуковский вел записи. О Николаеве в них говорится весьма скупо – общие сведения, без живых, впечатляющих эпизодов, деталей. Есть повторения. Сказалась, вероятно, усталость, вызванная ночным переездом. Жуковский пишет:

 “1 сентября. В 7 часов утра в Николаеве… Город красивый. Есть здания довольно огромные, все прочие прекрасной архитектуры. Остановились пить кофе в Николаеве. Прекрасный чистый город, до 40 тысяч жителей, считая 13 тысяч войска. До 50 капиталов (12). Удачная постройка кораблей, … которая стоила более миллиона”.

ДЛЯ СПРАВОК

Александр I был в Николаеве в 1818 году, был также и в Вознесенске в 1818 и в 1823 году.

Николай I посетил Николаев в 1816 году – цесаревичем, императором - в 1828, 1845, 1852, 1855 годах. В Вознесенске – в 1837, 1852 годах.

Александр II был в Николаеве в 1837 году – цесаревичем, как император - в 1855, 1861, 1863, 1874, 1878 годах. В Вознесенске – цесаревичем в 1837 году. В 1878 году был в Очакове.

Александр III был в Николаеве в 1883 и в 1886 годах.

Николай II посетил Николаев в 1886 году – цесаревичем, императором - в 1913 и в 1915 годах.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.37-38.

Зонтаг Анна Петровна (1786-1864)

Детская писательница, переводчица, мемуаристка.

 Родилась в дворянской семье в Тульской губернии и приходилась племянницей поэту В.А.Жуковскому. Ее мать Варвара Афанасьевна Бунина-Юшкова была сводной сестрой Жуковского по отцу. Разница в летах между детьми была невелика, и они быстро подружились.

 В январе 1817 года 30-летняя Анна Юшкова выходит замуж за своего одногодка американца Георга Зонтага (Сантага), уроженца Филадельфии, сына активного участника войны за независимость. Штурман одного из американских кораблей, в 1811 году он поступает в чине лейтенанта в Черноморский военный флот. В 1813 году переходит в Дерптский конно-егерский полк, а в 1814 году в чине майора вступает в Париж. В армии знакомится с М.С.Воронцовым.

 Супруги поселяются сначала в Одессе, затем в Севастополе, а в 1822 году переезжают в Николаев. Здесь капитан-лейтенант первоначально командовал яхтой “Утеха”, а в дальнейшем флаг-капитан по особым поручениям при вице-адмирале А.С.Грейге на корабле “Император” плавал в Черном море.

 В Николаеве Зонтаг завела знакомство с Юлией Христофоровной – матерью будущего казака Луганского, здесь в 1824 году родилась ее единственная дочь Маша.

 В мае 1825 года (по другим сведениям – не позднее 1824 года) Зонтаги перебираются в Одессу, где Егор Васильевич, капитан 2-го ранга, получает должность капитана над Одесским портом и инспектора городской карантинной конторы. Сама Анна Петровна весной 1828 года была приглашена в качестве учительницы русского и иностранных языков к находящейся в Одессе Великой Княжне Марии Николаевне.

 В 1830 году Егор Васильевич – “одесский американец”, выходит в отставку, с производством в действительные тайные советники, в 1841 году умирает.

 В Одессе А.П.Зонтаг посещает салон В.Д.Казначеевой, встречается с В.И.Туманским, Н.И.Гнедичем, Ф.Ф.Вигелем, А.С.Стурдзой и с А.С.Пушкиным. Последний пользовался репутацией вольнодумца, и Зонтаг, по-видимому, относилась к нему, так сказать, осторожно. Поэт платил ей тем же. И.П.Липранди в своих воспоминаниях отмечает, что, будучи в Одессе, Пушкин “без видимой охоты посещал вечера Варвары Дмитриевны Казначеевой, жены правителя канцелярии Воронцова”. И далее: “Тут он встречал также жену капитана над Одесским портом госпожу Зонтаг, родственницу Жуковского. По приглашению ее бывать у ней, он ограничивался редкими визитами”.

 Имеются сведения, что в Николаеве в 1823 году А.П.Зонтаг охотно принимала у себя Д.А.Каверина, в то время ректора Петербургского университета и пансиона при нем, в котором с 29 сентября 1817 года по 26 февраля 1821 года учился Левушка Пушкин. Пансион он не закончил – и Каверин был основной тому причиной. Пушкин, тяжело переживавший неудачи брата и высмеявший Каверина во “Втором послании к цензору” (1824), мог быть информирован об этой стороне жизни Анны Петровны.

 Что же касается литературной деятельности А.П.Зонтаг, то она началась в Одессе, уже после отъезда из Николаева, в начале 30-х годов. Своеобразным прологом, школой литературного мастерства, стал для нее перевод с французского языка романа Вальтера Скотта “Эдинбургская темница”, изданный в Москве в 1825 году.

 При этом ее литературным наставником выступал В.А.Жуковский. Это он обратил внимание еще юной Аннет на необходимость прислушиваться к народным сказкам и преданиям, собирать их. В них, по мнению Жуковского, заключена сугубо национальная поэзия, которая может быть утрачена, если ее не записывать.

 Жуковского – педагога, воспитателя наследника престола – весьма интересовали вопросы наставничества, особенно в форме литературы, в частности, литературы для детей. По его мнению, Анна Петровна как раз годится для того, чтобы стать детской писательницей. “У вас, - пишет он ей, - много в душе богатства, в уме ясности и опытности; вы имеете решительный дар писать и овладели русским языком”.

 С начала 30-х годов стали выходить предназначенные для детей авторизованные сказки, рассказы, небольшие повести Зонтаг, оригинальные и переводные. Благодаря простоте и задушевности, в свое время они пользовались популярностью. Особенно большой успех имела двухтомная “Священная история для детей, выбранная из Ветхаго и Новаго завета”, выдержавшая 9 изданий (первое в 1837, последнее в 1871 году) и получившая малую Демидовскую премию, присужденную Академией наук.

 Среди других произведений Зонтаг выделяется ее книга “Подарок детям в день Светлого Воскресенья, или собрание детских повестей и рассказов” (в двух частях, М., 1861-1862), ее сборник “Волшебные сказки для детей первого возраста” (М., 1862), куда, в частности, вошли сказки Ш.Перро “Красная шапочка” и “Рауль – синяя борода”, немецкая сказка “Братец и сестрица”, варианты русских сказок “Спящая красавица”, “Сестрица Аленушка и братец Иванушка” и другие.

Сюда же была включена повесть Зонтаг “Олинька и Бабушка ея Назарьевна”, посвященная Катиньке Мойер. О характере, направленности, стиле и языке “Сказок” Зонтаг можно судить хотя бы по следующему отрывку из этой повести:

- Ты что-то невесела, мое дитятко? – спросила Назарьевна, - что с тобой, светик мой?

- Ничего, бабушка! – отвечала. – Я только думаю, как бы хорошо было, если б у тебя было спокойное кресло, как у нашей старой попадьи, в котором ты могла бы отдохнуть, пришед домой. Мне бы весело было посмотреть, что тебе есть к чему прислонить больную твою спину! Затопила бы я печку, а ты сидела б перед огоньком да грелась, и в мягком спокойном кресле, как барыня!

От этого я не была бы лучше, дитятко! – сказала Назарьевна, улыбаясь. – Хотя, в самом деле, спокойное кресло и для меня было бы приятно…”.

А.П.Зонтаг оставила воспоминания о Жуковском (“Москвитянин”, 1849, № 9; 1852, № 18; “Русская мысль”, 1883, № 2) – ценные документы для изучения биографии поэта.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.35-37.

Даль Владимир Иванович (1801-1872)

 Родился он в Луганске в семье врача, русского подданного, по национальности датчанина, лютеранина. Отец Даля владел несколькими новыми и древними языками. Свободно изъяснялась на пяти языках и мать будущего писателя. В 1805 году родители Даля переехали в Николаев, где глава семьи занял должность старшего врача и инспектора Черноморского флота. Владимира, двух его братьев, Павла и Карла, общим знаниям и языкам обучала мать, лишь математику и рисование преподавали педагоги местного штурманского училища. Дальнейшее образование Владимир продолжил в Петербурге. 1 августа 1815 года после десятилетней николаевской жизни он стал кадетом, а спустя год – гардемарином Петербургского морского корпуса. В “Автобиографической записке” Даль писал: “3 марта 1819 года… мы выпущены в мичмана, и я по желанию написан в Черное море в Николаев. На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательно основание к моему словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал”.

 Не был безучастным Даль и к украинским словам, ибо с детских лет усвоил малороссийскую речь, позже собрал значительный материал и для украинского словаря (около 8 тысяч слов).

 Первыми николаевскими приятелями Даля, близкими товарищами – “лучшими людьми” стали братья Рогули, Скарабели, мичман Е.П.Зайцевский, астроном морской обсерватории К.Х.Кнорре, будущая писательница А.П.Зонтаг.

 В.Даль крейсировал на фрегате “Флора”, дежурил на военной брандвахте у Очакова. Однако флотская служба сама по себе начинает тяготить его. К тому же Даль не переносил качки – страдал морской болезнью. Неодолимо влекли лексические занятия, живая народная речь, словесность.

 В Российской государственной библиотеке (бывш. ГБЛ) хранятся созданные Далем в Николаеве одноактные комедии “Невеста в мешке, или Билет в Казань” (1821) и “Медведь в маскараде” (1822). Они изобилуют украинизмами, николаевскими реалиями, которые краеведам еще предстоит расшифровать. Имеются также наброски еще одного незавершенного произведения с пометкой о том, что одна из комедий была поставлена на николаевской любительской сцене.

 Поэтому не удивительно, что, когда в городе появились листовки со стихами под заглавием “С дозволения начальства”, содержащие выпады в адрес некой особы, поселившейся в доме Главного командира Черноморского флота, подозрение пало прежде всего на Даля, известного флотского “сочинителя”. Стихи эти сохранились. Во имя объективности, рискнем привести их полностью.

 С дозволения начальства.

 Профессор Мараки сим объявляет,

 Что он бесподобный содержит трактир.

 Причем всепокорнейше напоминает

 Он сброду, носящему флотский мундир,

 Что теща его есть давно уж подруга            

 Той польки, что годика три уж назад

 Приехала, взявши какой-то подряд.

 Затем он советует жителям Буга

 Как можно почаще его навещать.

 Иначе он всем, что есть свято, клянется,  

 Подрядчица скоро до всех доберется!

 Мараки – преподаватель итальянского языка Штурманского училища, от авторства отказался. Отказался и Даль. Тогда на квартире Даля был произведен обыск. Следов “пасквильного письма” не нашли, но зато обнаружили другие стихи, написанные рукой Даля, озаглавленные “Без дозволения начальства. Антикритика”.

 Дурак, как Мараки, над ним забавлялся,

 Марая Мараку, он сам замарался.

 На всех, как Мараки, пасквили писать

 Ума хоть и станет, бумаги не стать.

 Та полька не полька, а Лейка-жидовка,

 Сатирик в геральдии, знать, не служил;

 Сестра ее, мать – такие торговки,

 Подрядами ставят, чем бог наградил.

 В каком-то местечке меня уверяли,

 Что Лейку прогнали и высекли там.

 Я, право, не верю, из зависти лгали.

 Наш битого мяса не любит и сам.

 По смыслу эти стихи являлись откликом на уже известные строки и не содержали ни особых поэтических достоинств, ни особых городских секретов. Героиня “Антикритики” Лейка (Юлия Михайловна) – гражданская жена вице-адмирала А.С.Грейга – дочь мелкого торговца, еврея или шинкаря, действительно, была женщиной весьма одиозной, позволявшей себе вмешиваться в дела мужа. Некоторые подробности на этот счет рассказывает в своих “Записках” Ф.Ф.Вигель.

 “Антикритика” была воспринята как неслыханная дерзость. После произведенного дознания суд приговорил Даля к разжалованию в матросы и к заключению под арест при Николаевском порту. Семь месяцев спустя морской Аудиториатский департамент приговор отменил. Даль был переведен в Балтийский флот с присвоением очередного звания лейтенанта. 12 апреля 1824 года он был освобожден из-под ареста, а 15 октября покинул Николаев.

 С городом на Буге мичмана Даля связывали не только родительский дом, первые опыты на “стезе воображения” – сочинение стихов, пьес, но и автобиографическая повесть “Мичман Поцелуев, или Живучи, оглядывайся” (1841). Герой ее, окончив кадетский корпус, едет служить на флот, в Николаев. Представитель натуральной школы в русской литературе, Даль объективно воспроизвел элементы жизни, пейзаж южного портового города.

 Не менее примечательны и другие прозаические произведения Даля. И среди них “Были и небылицы Козака Луганского” (1833-1839), “Солдатские досуги” (1843), “Повести, сказки и рассказы Козака Луганского” (1846), “Матросские досуги” (1853), “Картинки из русского быта” (1861), “Два сорока бывальщинок для крестьян” (1862) и другие.

 Но самым известным, самым значительным трудом Даля является его четырехтомный “Толковый словарь” – плод его многолетних и напряженных изысканий. Здесь кстати вспомнить о том, что в статье “О наречиях русского языка”, написанной по поводу изданного Императорской Академией Наук областного великорусского словаря и напечатанной в V книжке “Вестника Императорского Русского Географического Общества” за 1852 год, Даль, рассматривая различные наречия, выделяет среди них новороссийское. По мнению Даля, в Новороссии на говор, даже высшего сословия, наложил неизгладимую печать свою язык малорусский. Даль отмечает также, что “язык там вообще пестрый, шаткий и нечистый”.

Джерело: Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. Очерки истории культуры Южного Прибужья.(От истоков до начала XX века) Кн.2.Литература и театр [Текст] / Ковалева О.Ф.,Чистов В.П. - Николаев : Тетра, 2000. - С.32-35.